Заведующая отделом хранения художественного музея Руфия Салихова: Наша задача — сберечь экспонаты

Я окончила Самарскую академию культуры и искусств. Еще во время учебы в школе №25 мне очень нравился предмет «эстетика», поэтому выбрала факультет культурологии по специальности «История и теория мировой и отечественной художественной культуры». 

Практика на четвертом курсе привела меня в экскурсионный отдел художественного музея. Я поняла, что это мое место, мне нужно быть здесь. Тут я могу научиться хорошо говорить, не бояться публики и общаться с ней, что-то изменить в себе. И я осталась. Пять лет показывала посетителям экспозиции. 

Самое интересное — готовить новые выставки: большой объем информации, неожиданные знания из самых разных отраслей. Например, какие ингредиенты нужно добавить, чтобы получить цветное стекло. Или как плетется кольчуга. О творческой манере того или иного художника можно массу интересного узнать. Все эти маленькие детали со временем складываются в единое большое понятие «искусство». 

Любому человеку нужно развитие. Я была завсектором музейной педагогики, а потом мне предложили попробовать себя в отделе хранения. Было очень интересно поработать с фондами, и я согласилась. Тем более, я не представляла, что это такое. Знала только, что есть такое место, где хранятся картины, скульптуры. 

Экспонаты классического искусства содержатся на Куйбышева, 92, а относящиеся к советскому и современному искусству — в Самарском академическом театре оперы и балета, с момента его постройки в 30-х годах прошлого века. Когда я впервые там оказалась, меня поразило само здание в стиле сталинский ампир. Все хорошо знают, как оно выглядит снаружи, но внутри царит совершенно особая атмосфера: отлично сохранившаяся лепнина, старые деревянные лестницы, помещения фонда с пятиметровыми потолками, бесконечные стеллажи с картинами, особенный запах. 

Здесь хранится половина коллекции музея. Чтобы обеспечить ее сохранность, требуются определенная температура, влажность. Пока необходимое оборудование климат-контроля у нас есть не везде, но мы к этому стремимся. Особое внимание уделяется световому режиму. Картины живые, им нужно солнце, но ограниченного спектра. Поэтому в нашем помещении большие окна со специальными стеклами, не пропускающими ультрафиолет. Даже движение воздуха влияет на сохранность некоторых полотен, поэтому доступ в хранилище ограничен. Посторонним тут делать нечего. Исключение — искусствоведы, ученые, которые занимаются исследовательской деятельностью.  

Помимо того, что хранители делают все возможное, чтобы максимально продлить жизнь картин, мы еще оформляем паспорта на каждый экспонат по заданию Государственного каталога Музейного фонда РФ. Это огромная всероссийская картотека, в пополнение которой мы вносим свой вклад. Указываем автора, год создания, технику исполнения — эти данные может увидеть любой человек, посетивший сайт Госкаталога. Есть и закрытая информация: когда и как экспонат пришел в музей, краткое описание. 

Очень много картин и других произведений искусства нам дарят меценаты, родственники мастеров. Из последних больших поступлений — дар вдовы известного самарского монументалиста, живописца, графика и скульптора Вячеслава Герасимова: почти 200 вещей. Есть известные картины и эскизы, а есть те, которые никто и никогда не видел. И это далеко не прецедент. В таких случаях собирается экспертная комиссия из сотрудников разных отделов, приглашенных экспертов, если это необходимо. Принимается коллегиальное решение, насколько тот или иной экземпляр достоин находиться в коллекции музеев. 

Истинная ценность большинства таких даров станет понятной лишь спустя десятилетия. А наша цель — сберечь их для будущих поколений, на века. Мы храним все. Например, авангард в свое время не считался чем-то ценным, а сегодня он очень востребован. Не так давно многие с пренебрежением относились к соцреализму, а в последние годы он приобретает все большую популярность. Никто не знает, что будет интересно потомкам. Мне самой очень нравится первая половина прошлого века: люди так искренне мечтали построить новое лучшее общество, что этим дышат и все произведения того времени.

Конечно, экспонаты не все время проводят в хранилище. Иногда их отправляют «себя показать» — на выставки. Для этого заказывается специальная упаковка, а перемещением картин и статуй занимаются не простые грузчики, а наши сотрудники, которые умеют обращаться с художественными ценностями. Именно в результате перемещений и перепада температур картины страдают чаще всего. Реставрационный осмотр проводится регулярно. Небольшие работы проводятся сразу же, а более серьезные проблемы включаются в план на будущее. 

В этом году, юбилейном для музея, мы готовим три большие выставки. Одна из них — «Окольцованные Самарской Лукой». Вторая — «Грани ХХ века», избранные страницы истории советского искусства из коллекции СОХМ. «Грани» также поедут в Москву, но в расширенном варианте. К нашим фондам в столице большой интерес. В СССР существовала система распределения живописных полотен. Так в провинциальных музеях оказалось немало картин известных художников. В частности, в нашем фонде есть произведения Репина, Айвазовского, Куинджи — все самые известные имена русского искусства. 

Всего в отделе три хранителя. Требования к претендентам простые: высшее гуманитарное образование и опыт работы в музее не менее года, а лучше трех. Дело в том, что обучение специалистов требует времени и сил. Мы должны быть уверены, что они останутся работать в фондах и будут жить общими интересами. Как правило, таких людей видно. Вложения в них окупятся. Речь идет не о финансах. Все же хранитель — особенная профессия. Я очень люблю подняться в фонды и поработать с каждой конкретной вещью — измерить, потрогать, изучить. Это невероятное ощущение и, наверное, самое приятное, что есть в моей работе. Я каждый день узнаю что-то новое. Например, тот же Вячеслав Герасимов на обороте своих картин, обозначая технику, писал «Бумага, Панда». Я все думала, что это за «панда». Оказалось, фирма-производитель масляной пастели, которая была большой редкостью в 90-е годы. 

А самое сложное, что предметы бывают разного размера. Порой женщине с ними непросто справляться. Надо понимать, что есть четкий алгоритм обращения с музейными экспонатами — нельзя просто так взять, например, и протереть пыль мокрой тряпочкой. У нас прописано каждое действие, и ни одному хранителю не придет в голову проигнорировать или хотя бы слегка нарушить инструкцию. Каждый экспонат бесценен и требует соответствующего отношения.